Наш русский высокоразвитый язык существовал уже много тысячелетий назад. И высокоразвитая письменность была уже в середине второго тысячелетия до н.э. При крещении были уничтожены все книги, а в официальный оборот был введён древнеболгарский язык, который у нас называется церковно-славянским. Древнеболгарский, смешанный с массовыми заимствованиями и подражаниями из древнегреческого, создали непреодолимое препятствие в развитии мысли и творчества в русской литературе. Так как образованные люди говорили и писали на невообразимой и неудобоваримой почти иноязычной смеси. И только почти спустя тысячу лет после крещения Руси наш великолепный русский язык снова, который был прекрасно сохранён простым русским народом, возвратился в литературное творчество. А до того грамотные русские люди были вынуждены «бекать» и «мекать» на этой невообразимой полуиноязычной смеси. Первопроходцами в этом деле были великие люди, поэты в 17-18 веках, включая Ломоносова, Крылова, Державина, Пушкина и других. Именно этим «просвещением» наш народ был отброшен в развитии почти на тысячу лет назад, именно так было создано то отставание от Европы, которое мы не можем преодолеть. А ведь до крещения мы были намного впереди по развитию ещё диких тогда молодых европейских народов.

В. В. Виноградов
ОСНОВНЫЕ ЭТАПЫ ИСТОРИИ РУССКОГО ЯЗЫКА
(Виноградов В. В. Избранные труды. История русского литературного языка. - М., 1978. - С. 10-64)

«Семантика народного языка стала основной движущей силой литературного развития.»
«Процесс образования "нового слога российского языка" был связан с борьбой против старой книжной традиции, носившей еще слишком глубокий отпечаток церковнославянского влияния, и против специально-технических и приказно-канцелярских уклонений литературного стиля, шедших еще из Петровской эпохи.»
«Указав новые пути синтеза литературно-книжной традиции с живой русской устной речью, создав художественные образы глубокого реализма, Крылов подготовил Пушкину путь к народности. Но Крылов не разрешил вопроса о норме национального русского литературного языка - норме, на фоне которой сознавалось бы и свободно развивалось все многообразие жанровых и индивидуально-художественных стилей литературы. Поэзия Крылова была ограничена узкой сферой басни - жанра, еще Ломоносовым прикрепленного к простому слогу. Правда, Крылов сумел придать простому народному слогу басни такую смысловую глубину, силу и национально-реалистическую выразительность, перед которыми меркла безличная европейская элегантность "нового слога Российского языка". Но для создания общенациональной нормы требовались классические образцы национального русского выражения в самых разнообразных жанрах. Эта историческая задача нашла полное решение в творчестве великого русского поэта А. С. Пушкина, который по справедливости считается создателем современного русского литературного языка.»

Из высказывания лингвиста:

Индоевропейского языка нет. Есть русский язык, носители которого в 3-м - 2-м тыс. до н.э. завоевали Индию, Иран, Китай, Грецию, Европу... Смешиваясь с русским, картвело-дравидские и семитские языки дали нам эти удивительные смеси: английский, греческий, пали, фарси.... В них и остались русские (индоевропейские) корни.

Дурга Прасад Шастри, индийский санскрито¬лог с мировым именем, при посещении русского города Вологды обнаружил, что переводчик ему не требуется: древняя форма санскрита оказалась практически тождественна современному северо¬русскому диалекту, ...санскрит оказался лишь видоизменением языка, которым он овладел, странствуя по весям Бореи. (Материалы конференции Об¬щества индийской и советской культуры, 22-23 фев¬раля 1964 г. Газибад, Уттар Прадеш). Северная Русь — Тверь, Ярославль, Вологда, Кострома... - тысячелетиями жила обособленно, вне перемеще¬ний и смешений народов, и её язык практически не менялся.

Александр Иванченко:

У меня нет намерения хоть как-то умалить подвижнический труд болгарского просветителя Кирилла, но все же...

В древнерусской азбуке было 44 буквы, в том числе "А" как "вместилище разума" (верхний луч пятиконечной звезды - знака человека), имевшее значение звука, и "Аз" - как духовное "Я": пять точек, две из которых соединены вертикальной линией (человек прямостоящий) и две - горизонтальной (две руки); пятая точка слева вертикальной линии символизирует разум, управляющий всеми действиями человека и в то же время существующий сам по себе... Кирилл объединил первые две буквы в одно "Аз", но лишенное духовности и многозначности. По смыслу его "Аз" - человек, стоящий не лицом, а спиной вперед, не видящий своего пути.

Таким образом, букв осталось 43, но только трем из них Кирилл оставил прежнее смысловое значение, да и то неполное: "веди" - без уточняющего "познание", "добро" - без указания на его подвижность (...) и однозначное "наш" - единственная буква, графику которой Кирилл не изменил. "Бысть" ("бытие в совести") превратилось в бессмысленное "буки", "глас" ("речь") - в приказное "глаголь", "есмь" ("триединство": муж, жена, дитя) - в "есть" и т.д.

Кирилл мыслил категориями искреннего христианина, всем сердцем отдаваясь трудам ради блага других и истины, как он её понимал, не задумываясь, видимо, над тем, что разрушает тысячелетиями создававшуюся в согласии с окружающим миром Соразмерность... Потому он, сохранив само наименование Азбуки, изменил содержание её букв, поменяв "бытие в совести" на "буки", "зорю" ("свет знаний") - на "зело", "чети ("согласие") - на "червь"...

Кириллица из Болгарии дошла на Русь при князе Аскольде, вероятно, где-то в 70-х годах IX века. Но принять её Русь не желала не только потому, что она была слишком грецифицирована (10 греческих букв из 43) и мало годилась для русского языка, не говоря уж о её нравственной стороне по сравнению с азбукой россичей. Прежде всего россичи понимали, что принятие кириллицы означало бы то, что произошло уже в наше время с чувашами и татарами Поволжья, когда арабскую вязь заменили сначала латиницей, а затем латиницу - кириллицей. И всю их прежнюю многовековую культуру - как мечом отсекли.

Большее зло трудно придумать... А ведь это был самый настоящий духовный геноцид, как и реформа русской письменности, проведенная в 1918 году, разрушившая лад истинно русского правописания, с великой отвагой и гением воссозданный на базе, казалось бы совершенно непригодной для нормального русского языка кириллицы Михайлом Ломоносовым в его "Российской грамматике" (1755) и на практике показавшим громадные возможности языка, благодаря чему после восьми веков "тишины" на Руси возникла сначала поэзия Державина, затем - Пушкина, а потом и вся могучая, не имеющая себе равных в мире русская литература XIX века.

По странной причине предан забвению факт, что, как только из-под пера Николая Ивановича Гнедича появился русский вариант гомеровской "Илиады", блистательные греческие поэты поспешили переложить его на греческий, с чего и началась новая жизнь знаменитой поэмы в Старом и Новом Свете. Это нам, тёмным, наши профессора толкуют, что шести стопный дактиль - детище гения эллинов, будто впервые введенный в русскую поэзию В.К.Тредиаковским, позже - Н.И.Гнедичем и В.А.Жуковским. Сами-то эллины, надо думать, не забыли, что поэтический гекзаметр подарили им затворенные в Дельфах пифии, борисфенские прорицательницы, то есть женщины россичей, среди коих ни одной эллинки никогда не бывало...

Отрывок из поэмы «языческого» поэта Славомысла:

Лишь мести Духа прорицательницы с Непры убоявшись,
эллины сыну дщери россичей имя Пифагора дали,
Признав, что пифией рождён он в Дельфах,
обет свой девственницы не сдержавшей.
Затворенная в храме, в святилище оракула, как простая смертная,
вопрошателю иль хранителю сокровищ отдалась.
И по законам греков, что очень вероятно, казнена была,
когда сокрыть уж тайны не смогла –
Малец проворный, с власами светло-русыми,
от беспечной матери из укрытия сбежав,
В притворе храма, как поделочными цацками,
в Дельфы приносимые дарами драгоценными играл.
Прочих же слов’ян, науками прославивших Элладу –
молва идёт о том по всему свету –
В эллинов богоравных возвели и в изваяниях каменных
их лики воссоздали,
Не смущаясь, что обличьем богоравные – скифы-варвары.
Род Любомудра из Голуни от Зевса! –
достойнейший из правнуков Геракла Гераклит.
Здравомысл из Бусовграда, что ныне б киевлянином считался,
критянов демоса мудрейший Демокрит.
Средь россичей известный нам Всеслав эллинам Анахарсис –
отец хартий, учение которого воспринял жрец Клио Геродот.
Яровит, тоже бусовградец наш преславный,
сначала управителя Афин Перикла друг,
А после толпою афинян приговорённый к смерти как безбожник –
семена материи и всех вещей как посмел узреть!
Но теперь он всё же в камне – божественный Анаксагор, -
кто старое помянет, нынче уже того ждёт прежде
Анаксагоров приговор…
Велик тот перечень имён эллинских, слов’ян скрывающий,
Проживавший на Самосе Аристарх и сиракузец Архимед,
Сварожия читавшие скрижали и тел сварожьих
познавшие движенья,
Пращуры которых, в ремёслах многих искусные этруски,
к тому же солевары и песнопевцы,
От Непры берегов под солнце италийское к латинам перешли
и град у моря воззидали Соленцы…

Вот такие дела с русским языком и с пресловутыми «просветителями». Официально это всё старательно замалчивается и даже празднуются дни торжества мракобесия над нашей древней просвещённостью, но факты – вещь, как говорится, весьма и весьма упрямая.

А вот стихи о нашей великой и славной старине, уходящей вглубь многих тысячелетий:

Среди старого, ветхого леса,
В потаенной, славянской глуши
Дремлет озеро зеркалом верным,
Благодатно туманя в тиши.

Теплым воздухом бархатный вечер
Уж зажег в небе Волчью Звезду,
Что-то скрипнуло в сумрачной чаще
Видишь?! Филин глазами сверкнул.

Тихо девушка милая плачет
Где-то там, на другом берегу.
Синеокая Лада тоскует,
Расплела золотую косу.

Мерно несколько маленьких хижин
Погрузились в кромешную тьму;
Лишь в одной догорает лучина -
В ней кудесник-старик не уснул.

Он не спит даже в зимние ночи
И всегда он хранит бересту
С паутиной неведомых знаков,
И подвластны они лишь ему.

Белый жрец знает много сказаний
Говорят, он ослеп уж совсем,
Но ведь только его заклинанья
Исцеляют от вражеских стрел.

В стародавнее время он слышал
Как бранились Стрибог и Перун
И боятся его злые духи
Даже Знич этой ночью угрюм.

Светлу песнь сложит старец под утро
И коснется он гуслей перстом
И священное Солнце над Русью
Запылает могучим крестом