Мир Станислава Грофа.
Мир Станислава Грофа.
И наконец, если мы получили возможность войти в мир перинатальный, мир соответствующий проживанию рождения, перед нами разворачиваются четыре гигантских аспекта этого мира, которые Гроф назвал четырьмя базисными перинатальными матрицами. Перинатальные - это соответствующие области вокруг рождения, Пери - около, и наталис - рождение. Этих матриц четыре. Изложу очень кратко для тех, кто не читал Грофа.
Первая матрица - вы находитесь в утробе, матка - это весь мир, вы получаете питание, какие-то звуки приходят снаружи, звуки органов вашей матери, голоса, музыка, иногда вы испытываете непонятно почему тревогу, беспокойство, когда беспокоится ваша мама, иногда вы ощущаете что-то враждебное, когда у мамы интоксикации. Странные персонажи возникают, странные пауки, которые хотят вас убить и вызывают чувство тревоги. Когда у взрослого прорываются такие ощущения - это всплывают те состояния, которые вы впервые почувствовали будучи зародышем, будучи плодом в матке и испытывали такие вот переживания в первый раз. А за тем, как снежный ком эти первые впечатления обрастают новым опытом, тем что происходит и резонирует с этим первым опытом оно позволяет нам соединяться через некоторый исторический резонанс, временной резонанс с нашим первоопытом.
Представьте теперь, что ваш домик, ваша Вселенная начинает коллапсировать, Вселенная начинает сжиматься. Цикл после большого взрыва достиг равновесия, и наша Вселенная сжимается обратно. Мы испытываем катастрофическое сжатие, звезды начинают взрываться. Нет выхода, безвыходная ситуация всей нашей жизни, некуда податься, некуда идти, вы знаете, что такое, когда человеку некуда идти, вспомните Достоевского, вспомните миф о Сизифе, бесконечность страданий, бесконечность мучений, отсутствие какого либо выхода, отсутствие надежды, Бога нет и все позволено и нет никаких гарантий, что этот мир будет продолжаться, этот рай. Это изгнание из рая, это кошмары второй перинатальной матрицы, которые все мы испытали, и постоянно всплывают в определенных ситуациях и в определенных энергиях, когда ящик Пандоры нашего первичного психологического опыта начинает приоткрываться.
Наконец бесперспективные страдания сменяются страданиями с перспективой, это момент начала прохождения по родовым путям. Вы проходите и испытываете чрезмерное, фантастическое сдавливание со всех сторон, вы должны бороться, жизнь сложна, чтобы уцелеть, нужно бороться, нужно быть героем, нужно отстаивать. У вас враждебное окружение, вы боретесь сражаетесь, стреляетесь, с инопланетянами, монстрами, вас соблазняют, вы испытываете потрясающий сексуальный опыт- вулканический экстаз, все это соответствует опыту третьей перинатальной матрицы. Борьба смерти и возрождения - таково слэнговое название этого опыта. Весь наш опыт борьбы, весь наш опыт сражений в конечном счете резонирует и в каком-то смысле прописан в нашей душе благодаря третьей фазе родов. В конце концов, мы погибаем в этом процессе, как плод, как эмбрион и рождаемся как относительно независимое автономное существо. Пересыхает пуповина, и мы дышим собственными легкими. Мы делаем первых вдох, рождается новый мир. Краски этого мира играют заново. Это соответствует четвертой перинатальной матрице. Мы рождаемся.
Открытие Грофа не столько в том, что, путешествуя в психотерапевтической машине времени, разматывая сложные хитросплетения нашей жизни и пытаясь просветить осознаванием неведомые ситуации, которые стали для нас травмами, которые закрыли нас и вырезали какие-то куски мира, которые отсекли нас от живительного общения с миром, которые сократили нас, отредактировали наше восприятие, сделали нас ограниченными, такими, как мы есть в данный момент, стратегия Грофа состоит не только в том, что продолжая исследования Фрейда, работая с личностной биографией, как Юнг, работая с трансперсональными сюжетами, оказывается можно идти реально дальше и реально подключить процесс биологических родов. Но смысл даже не в этом состоит. А в том, что в каком-то более глубоком смысле травма рождения, смерть и рождение, мистерия смерти, которую мы пережили, рождаясь на свет служит прототипом или фундаментальной психологической структурой, которую мы каждый раз проходим, когда мы растем, фундаментально расширяемся.
Эта та структура, которая активируется в нас каждый раз, когда мы делаем некое сверхусилие к тому, что называют рост, индивидуация, раскрытие, творчество. Момент, когда мы дерзаем на то, чтобы раскрыть в себе человеческую природу, человеческую сущность. Вот этот момент я хотел бы отметить принципиально.
Есть, конечно, еще новые миры, миры трансперсональные. Пройдя через перинатальный опыт мы подключаемся к гигантским полям переживаний, которые не случались с нами конкретно как с отдельными существами, но которые случались с нами, как с принадлежащими к роду Человек и к роду Живых, как существ, которые населяют эту планету, как существ, в которых в свернутом виде содержится история живого и неживого. Каким-то образом мы становимся способны, пройдя через эту личностную мистерию прямо переживать совершенно иные возможности познания.
Таким образом Грофовская картография и мир его оказался не только психотерапевтическим миром, но и миром познания, раскрывающийся перед нами некоторыми стадиями познания и некоторыми стадиями самосовершенствования. Когда ближе знакомишься с этим миром, он оказывается настолько необычным, настолько отличающимся по своей психотопологии, по своему устройству от того мира обычного, в котором мы живем, что он больше напоминает мир детской сказки, например, "Алиса в стране чудес". Когда занимаешься эмпирической психотерапией, работаешь в необычных состояниях сознания, в новых интенсивностях оказывается, что порой, чтобы попасть из точки А в точку В, нужно идти не прямо, а в противоположную сторону, иначе если пойдешь прямо в точку А, она всегда будет от тебя удаляться на бесконечное расстояние. Например, если мы будем идти в основанный на опыте ординарного сознания, стратегии Фрейда, в конечную причину наших неврозов в настоящем, некоторый травмирующий опыт и максимально артикулировать ее, вот эта ситуация была причиной Эдипова комплекса, а из-за этого я испытываю страх кастрации, чем точнее я буду определять данную ситуацию, сидя на традиционной психотерапевтической кушетке, тем более жесткой, ригидной и более пустынной будет моя жизнь в настоящем.
Кажется, что в мире души, в мире психологии, действует тот же самый закон соотношения неопределенностей, который Гейзенберг открыл в мире квантовом. Чем точнее мы определяем координаты события, тем более неопределенным становится наше знание о том, что же действительно произошло. Мы говорим, что я был напуган этой ситуацией, да, я видел эту первичную ситуацию, ну и что с того. Здесь мы видим, что исчезает все, что делает нас людьми, некоторые пространства жизненности.
Если мы пытаемся идти дальше, то оказывается, что за этими травмами разворачиваются перинатальные травмы. Но пережив перинатальные травмы, оказывается, мы можем пережить множество других событий, трансперсональных травм. И Гроф описывает в частности в своей психотерапии, в терапевтических сессиях ситуации, когда то, что можно назвать исцелением, наступало только тогда, когда человек переживал события, которые не происходили с ним, не случались в его биографии, не случались при его рождении, а которые относятся к чисто трансперсональной мистерии. Например участвовал в ситуации заклания древних ацтеков и меня пронзали ножом и вырывали сердце и после того, как я это пережил, боли в сердце исчезли. Или был Прометеем, и орел рвал мою печень, что-то подобное переживал я и после этого симптомы, связанные с печенью у меня так же исчезают. Или симптоматика может принимать иное направление. Оказывается существует некая бесконечность перспективы, и то, что вырисовывалось, как самоочевидное в гуманистической психотерапии, в психоанализе, в трансперсональной психотерапии вводит нас в совершенно новую перспективу и подразумевает иную стратегию работы.
Гроф действительно обрисовал новую топологию души. Я попробую в нескольких штрихах нарисовать вам эту топологию. Я дам вам совершенно свежий пример не из психотерапевтической, а ознакомительной сессии, которую я проводил в центре "Открытый мир". Там была ситуация, когда одна женщина во время сессии была в трудно понимаемом с точки обычной психотерапии состоянии. Сеансы холотроного дыхания напоминают театр безумия, люди кричат, люди плачут, рыдают, странным образом ползают, катаются дергаются, шаманят, колдуют. Происходит что-то странное, чему не место в нашем нормальном мире. После этого проходит еще час, два и движениях мы видим совершенно новых людей. Иногда требуется несколько дней, для того, чтобы что-то выплыло, чтобы что-то свершилось, чтобы что-то проработалось. Женщина на последней сессии, раздирая свою грудь просто плакала, сильно страдала, а когда ее партнер попытался ее погладить, она схватила его в объятья и стала говорить: "Я люблю его, я люблю его".
И так продолжалось очень долго, и партнер в совершенном неведеньи пытался ее поддержать, пытался выйти из этого неловкого состояния, она продолжала судорожно рыдать. Когда я подошел к ней, она стала рассказывать свою историю, как она любит его, как она любит этого человека из неведомой страны, почти что эфиопа, откуда-то из арабского мира, то ли тот с которым она училась в мединституте здесь, и о том, как он любит Пушкина, этого другого русского эфиопа, как между ними возникла некоторая искра, как она не может с ним расстаться и это совершенно безнадежная любовь. Я вторил ей как эхо. Да ты любишь, да это любовь. С точки зрения постороннего человека наверное происходило что-то тривиальное. Я не говорил, что любовь безнадежна или что-то еще. На следующий день я видел совершенно другую женщину, которая не раздирается безнадежно любовью, которая переполнена этой любовью, которая отдает эту любовь, которая лучится этой любовью, и она совершенно необыкновенная мать, необыкновенная переводчица, которая твердо стоит на своих ногах.
« ‹ 1 2 3 4 5 6 7 › »